Земля без радости [= Книга Эльтары и Аргниста ] - Ник Перумов

Он постепенно поправлялся. Рваные раны затягивались на удивление быстро — Эльстан постарался на славу. Провалявшись четверо полных суток, Двалин с разрешения Сааты поднялся на ноги как раз в тот день, когда Аргнист, Эльстан и сыновья сотника насмерть схватились с Ордой на Холме Демонов.

Первым делом гном отправился на кухню.

— Дрова, вижу, на исходе? — осведомился Двалин, просунув бороду в дверь поварской.

Колотых чурочек, как всегда, не хватало. Мужики всячески пытались увильнуть от этой надоедливой работы. Целый день топором махать, рубить круглые поленья — кому охота.

— Небось брюхо заныло? — понимающе усмехнулась распоряжавшаяся здесь Деера. — Понятно, Двалин, понятно. Ладно, накормлю и без платы.

— Ну нет! — возмутился Двалин. — У нас так не принято.

— А у нас принято так: сперва работника накорми, напои, а потом уж работу спрашивай! — поджала губы Деера, наваливая с верхом большую глиняную расписную миску. Гном не заставил просить себя дважды.

Зато потом, вычистив посудину до блеска и вытащив из-за пояса секиру, гном на дровяном складе показал, как надо обращаться с топором. Он творил чудеса. Чурки так и летели во все стороны, сами собой при этом — невесть каким образом — складываясь ровными поленницами. Из сарая он отправился на двор, прошёлся по всем конюшням, амбарам, хлевам и прочему, всюду находя себе дело. Толстые и короткие пальцы гнома обладали удивительной ловкостью; казалось, он владеет всеми ремеслами.

Он не оставил себе ни единого мига свободного времени, словно боясь оказаться наедине с собственными невесёлыми думами. Как проклятый, он три дня не вылезал из кузницы, несмотря на все предостережения Сааты, что раны могут ещё сказаться и ему следует поберечь себя.

Дорвавшись до любимой огненной работы, гном трудился не покладая рук. Гнул железные дуги, подгонял друг к другу рычаги, шестерёнки и пружины, конструируя какой-то компактный механизм. К кузне несколько раз подходила Лииса, звала «поснидать» — Двалин только отмахивался. Он почти ничего не ел, а пил одну воду, ни разу не притронувшись к излюбленному напитку своего племени — доброму тёмному элю. «Да он просто вне себя!» — сказали бы сородичи из Ар-ан-Ашпаранга, увидев своего почтенного собрата в таком состоянии…

Арталегу и Армиолу повезло. Орда уходила на север, по пути к дому братьям лишь однажды повстречался десяток стеноломов. Армиол быстро вогнал одному из них стрелу в глаз, конь Арталега затоптал другого, и прочие бестии, вялые по весеннему времени, отступили, решив не связываться.

Куда больше боялись братья не довезти родителя. Но сподобил Хедин Добродел и тут — батюшка в себя не приходил, но и хуже ему не становилось. Пусть редко, но дышал, и притом ровно, и сердце билось, хотя и слабо. Раны старого сотника перестали кровоточить, и сыновья уже втайне друг от друга стали надеяться, что Саате удастся одолеть хворь и раны.

Об Эльстане не вспоминали. Чужак — он и есть чужак. Да ещё и колдун вдобавок, а колдунов Арталег не жаловал. Армиол их тоже недолюбливал, хоть и не столь сильно, как брат.

— Тоже мне, колдуны, чародеи, маги! — сквозь зубы шипел Арталег. — Твари, ненавижу их всех! Небось через них Орда-то и возникла…

— Ты что, брате, — возражал младший. — Орда — она ж Тёмным Властелином наслана, то всякий знает!

— Наслана, наслана… — ворчал средний. — Не знаю. Властелинов этих не видывал. Зато чародеи так под ногами и путаются! Проклятый колдун! Кабы не он, сидели бы себе на хуторе и батюшка цел бы остался!

— Так Эльстан сам и погиб первым, — попытался возразить Армиол.

— Погиб, погиб… — передразнил Арталег. — Ты его мёртвым видел, а, защитничек?

— Брат, не говори так! Смело он дрался, и его ж у нас на глазах камнями завалило!

— Завалило, завалило… Это, может, тебе только так показалось. Может, он всё это специально подстроил, чтобы батюшку извести! Может, он и нас там положить хотел, а сам в пещеру — раз, и нет его! А?! Что скажешь?! Колдунам, им верить нельзя, знаешь ли. Так что оказался твой чародей под камнями, нет ли — одним Богам Истинным ведомо. Колдун хорош, когда своим делом занимается — лечит, скажем, там или скотину пользует — и ни во что иное не суётся. Понял? А магия эта вся… от неё человеку только погибель.

Через восемь дней после отъезда братья добрались до родных мест. Их ждали. На краю леса засели мальчишки-махальщики, которые и подали сигнал, да с таким усердием, что едва не повырывали себе руки из плеч.

Внешне хутор никак не изменился. Только из трубы кузни валил непривычно густой дым. Наглухо запертые ворота внешнего частокола приоткрылись ровно настолько, чтобы пропустить всадников поодиночке.

Первой к сыновьям бросилась Деера. Дозорные мальчишки уже передали весть — мол, скачут двое, одного раненого везут, — и сердце хозяйки хутора едва не вырвалось из груди. Деера бросилась — и замерла, впившись в ладонь зубами при виде бессильно свесившегося с лошади Аргниста.

— Ну, чего встали?! — рявкнул подоспевший Алорт. — Батюшку в дом несите! Саату сюда с её снадобьями! Всё я за вас думать должен!

Про Эльстана никто и не вспомнил.

— И что ж теперь нам, разнесчастным, делать? — Деера всхлипывает, слёзы уголком передника утирает. На душе черным-черно, ровно в ночь солнцеворота предновогоднего.

Мать с сыновьями сидит, вместе нелёгкую думу думают. Чужих никого не позвали, даже жён Апортову и Арталегову. Саата, впрочем, и так бы не пошла. Сидит возле Аргниста неотступно. И — смилостивься, грозный Ракот! — старому сотнику пока что хуже не приходится. Саата даже надеется, что свёкор выкарабкается.

— Что делать, что делать… — шипит Арталег. Мыслей дельных у него небогато, зато злобы на десятерых хватит. — Ясно, что делать! Хутор делить надобно! Людей, скотину… каждому — его долю. Пока весна, пока ни Орды, ни Нечисти…

Все так и обмерли.

— Ты что же, братец, батьку уже в домовину уложил? — Алорт глаза сузил, вот-вот ударит.

— Ага! Ты-то старший, тебе никуда уходить не надо, всё тебе готовеньким достанется, — огрызается Арталег. — А вот нам с Армиолом всё своим горбом поднимать придётся!..

Деера спешит вмешаться, иначе, чувствует, быть беде.

— Сынки, сынки, вы что?! Будем спорить, ссориться да делиться, точно все Орде в утробу пойдём. Показал бы вам батюшка, как браниться сейчас!.. Алорт, Арталег, уймитесь. Ты, средненький, и впрямь погоди похоронку заводить. А ты, старшенький, тоже умом пораскинь — ко всему быть готовыми надо. И ежели что, то и впрямь Арталега выделять придётся. Обычай таков. Если, конечно, ты, сыне, окончательно выделиться решишь. Но, может, всё ж что получше предложишь?

Арталег укора в вопросе не слышит, оживляется:

— А что? Предложу! На юг уходить, к Рубежу Рыцарскому. И вновь все молчат.

— Да ты что? Насиженное место бросить? Через все леса — на юг? — дивится Деера. — Уж сколько годочков никто отсюда уйти и не пытался…